Напомним, что постановка оперы Рихарда Вагнера «Летучий голландец» в Байкальском регионе была инициирована два года назад Министерством культуры Бурятии и Бурятским Государственным академическим театром оперы и балета в связи с проходящим в 2012/13 гг. Годом Германии в России и России в Германии. Проект вошел в официальную Программу культурных мероприятий Института Гете, посвященных этому событию. Кроме того, творческим партнером проекта стал Губернаторский симфонический оркестр Иркутской филармонии и его художественный руководитель Илмар Лапиньш. В связи с чем оперу увидят не только в Улан-Удэ, но в Иркутске 16 и 17 октября. Поэтому перед премьерой в Бурятии публику приветствовали два министра: Виталий Барышников – министр культуры и архивов Иркутской области и Тимур Цыбиков – министр культуры Республики Бурятия, который собственно придумал и собрал все пазлы этого многоструктурного проекта в большой корабль под названием «Летучий голландец на Байкале».
Рулевым проекта, режиссером постановщиком «Летучего голландца» стал Генеральный директор Международного Брукнеровского фестиваля (LIVA-Линц/Австрия), Президент Дрезденского оперного бала Semperoperaball Ханс-Йоахим Фрай, с которым театр познакомился пару лет назад, и в 2011 году имел опыт совместной работы, организовав в Улан-Удэ этап международного конкурса вокалистов «Competizione dell’ Opera», финал которого прошел в Большом театре в Москве.
Таким образом, Ханс-Йоахим Фрай стал первым западным режиссером, поставившим в Бурятии оперу. И не просто оперу, а оперу Рихарда Вагнера, которого вообще очень редкий театр в России осмелится поставить, да еще на языке оригинала. За 70-лет истории Бурятского театра оперы и балета Вагнера не ставили никогда, да и вообще во всей Восточной России это первая постановка великого немецкого композитора. Об этом официально заявил со сцены Бурятского оперного начальник отдела Германии Министерства иностранных дел Российской Федерации Олег Зиборов, который, кстати, не в первый раз приезжает в Бурятию. Именно он однажды бросил фразу «Летучий голландец на Байкале – звучит круто», которая произвела настолько сильное впечатление на немецкого режиссера Ханса-Йоахима Фрайа, что тот, никогда не видевший Байкала, решился и отправился в самую глубь Сибири, чтобы воплотить эту идею в реальность. По мнению режиссера, действие «Летучего голландца» вполне могло бы развернуться не во фьердах Норвегии, а на острове Ольхон, расположенном на Байкале.
На священном озере Фрай специально побывал в не самую спокойную погоду и ходил на катере в шторм, чтобы проникнуться атмосферой, ему даже доверили штурвал, что запомнилось режиссеру на всю жизнь и укрепило его желание осуществить задуманную постановку. Что и говорить, Байкал - это место силы, именно там многим приходят в голову мысли об экзистенциальных проблемах бытия и вечных человеческих ценностях.
Фрай решил поставить оперу о чистой совершенной любви.
Это не удивительно. Романтичный сюжет «Летучего голландца» об обреченном капитане-призраке, который только раз в семь лет имеет право сойти с корабля на землю, чтобы найти женщину, которая спасет его от проклятья, не может вдохновить на другую тему.
Но зрители, которые желают увидеть внезапно вспыхнувшую страсть между Голландцем (Намхай Мунхзул) и Сентой (Аюна Базаргуруева), или даже хоть какое-то видимое проявление чувств героев друг к другу, будут разочарованы. Голландец и Сента едва ли пару раз за всю оперу посмотрели друг другу в глаза, не говоря уж о большем. В финале они берутся за руки, но это знак союза, свершенной миссии и соглашения. Вообще, в постановке много знаков и символов, и мало действия. Что вполне можно объяснить стилистикой Вагнеровских опер, где внешнее действие сведено к минимуму, оно перенесено в психологическую сторону, в область чувств персонажей. Но если у Сенты чувства вызывали бурю эмоций, то Голландец был невероятно скуп на проявление чувств. Все три акта он был одинаково сдержан и статичен, являясь народу в образе зомби или «великого диктатора».
Но эмоциональный дефицит в режиссуре с лихвой компенсировался в музыке. Не случайно же Вагнер считал, что ведущую роль в музыкальной драме играет именно оркестр. И он играл! Ведущую роль! Хотя нельзя не сказать про хорошие вокальные партии. Немецкий язык прекрасно лег на голоса солистов Бурятского театра, несмотря на то, что они впервые исполняли оперу на языке Вагнера. По мнению театроведа Туяны Николаевой, Бадма Гомбожапов, исполнивший партию Даланда, отца Сенты, был невероятно хорош и органичен в музыке Вагнера. Прекрасно справилась с партией Мари народная артистка РБ Оксана Хингеева. А Сенту, Аюну Базаргуруеву, очень высоко оценила президент Берлинского общества им. Рихарда Вагнера Ангелика Фессманн, которая специально была приглашена на премьеру в Бурятию. Она сказала: «Сенсационно! Я никогда еще не слышала такой Сенты, и у Аюны Базаргуруевой непременно должна быть мировая карьера».
То, что солисты Бурятского театра органично и успешно исполнили сложнейшие вокальные партии в опере Вагнера, большая заслуга главного концертмейстера театра Даримы Линховоин, которая занималась с артистами сутки напролет.
Но если с точки зрения вокала в постановке все устроило музыковеда Юлию Соболеву, то с точки зрения образов возникли вопросы. И главный из них – кто же он все-таки такой этот Голландец (Мунхзул)? Критики единодушны во мнении, что у оперных солистов нет актерского инструментария, как у актеров драмтеатра, и режиссер должен был помочь им. К тому же европейский театр, по словам Туяны Николаевой, – это абсолютная диктатура режиссера. Но ее в постановке они не увидели. Хотя, говорят, на репетициях Фрай был еще тот диктатор!
Пытаясь разгадать режиссерский замысел, я время от времени посматривала на табло с переводом, где отчаянно бежали слова, безуспешно пытаясь совпасть с вокалом на сцене. Впрочем, незнание языка не мешало восприятию оперы. К тому же художник-постановщик проекта Мария Вольская сочинила на сцене такую по-европейски эстетичную и красноречивую картину, что необходимость смотреть на табло и вовсе отпала.
Итак, она его любила, а он позволял себя любить. Любовь Сенты нужна была Голландцу лишь только ради собственного спасения. Он еще и претензии успел ей предъявить под конец и даже стал шантажировать скорым отплытием, когда подслушал, как влюбленный в Сенту охотник Эрик (Савва Хастаев) умолял ее отказаться от страстного увлечения Голландцем и вернуться к прежней жизни и любви. Но Сента остается верна Голландцу. Нет, она не бросается со скалы, как в либретто у Вагнера, с криком «Я буду верна тебе до смерти». У режиссера Фрая иной финал. Как в «Мастере и Маргарите» герой не заслужил свет, он заслужил покой. И Сента, словно под гипнозом, уходит в другой мир с Голландцем. Кстати, такое визуальное решение «другого мира» и подобный финал мы уже видели в национальном балете «Дзамбулинг», поставленном год назад канадским балетмейстером Питером Куанцем на этой же сцене, где герои уходят в черный коридор, откуда бьет яркий свет прямо в глаза зрителю.
Этот финал можно трактовать как угодно, но очевидно одно, что бурятская земля, как центр буддизма в России, не может не влиять на иностранных режиссеров. Они вольно или невольно «проваливаются в буддизм», и их впечатления отражаются на постановках. И если это иметь ввиду, то все круги, которые «мотал» Голландец многие мучительные годы по морям по волнам, не что иное как круг Сансары, а девушка со святым именем Сента – это истина, учение, молитва, с помощью, которой он из этого круга наконец-то вырвался. Тут сразу кажется, что и моряки с корабля Голландца похожи на монахов, потому что в одеждах ламаистского цвета. И канаты-нити, которые периодически появляются в руках у героев, тоже могут быть теми узами, которые необходимо перерубить, развязать, отсечь, чтобы избавиться от привязанностей.
И любовь совершенная, та о которой, наверное, хотел рассказать нам немецкий режиссер Ханс-Йоахим Фрай – это не что иное как «сострадание», ключевое буддийское слово. Впрочем, не только буддийское, но и христианское тоже. В Бурятии, как известно буддизм и христианство идут рука об руку, как и герои «Голландца» в финале. С точки зрения православия, любовь – это преодоление эгоизма, это умение жертвовать чем-то. Истинная любовь, как говорит апостол Павел, должна быть вечной: «Любовь никогда не перестает». Любить, несмотря ни на что. Как в фильме «Неоконченная пьеса для механического пианино» героиня произносит фразу: "Я люблю тебя любого", стоя, в кружевной нелепой шляпке, по колено в речной воде. Надо же, опять же в воде.. А вода, как известно, жизнь, в которой все течет. Вспомнился еще фильм Ларса фон Триера «Рассекая волны», где невинная девушка из религиозной семьи бросается во все тяжкие, и в итоге приносит себя в жертву ради спасения любимого человека. И что только не придет на ум, глядя на умный спектакль...
Постановка оперы «Летучий голландец» - это определенно новый и важный шаг в развитии театра, освоения новой европейской музыкальной культуры, иного эстетического пространства. Благодаря титанической работе всех участников проекта, от идеологов до монтировщиков сцены, «Летучий голландец на Байкале» оказался не призраком большого музыкального искусства, а действительно большим кораблем, у которого наверняка впереди большое плавание.
