А происходило на самом деле следующее. Известив труппу театра о всеобщем собрании в зрительном зале 23 января в 13.00, художественный руководитель театра Эрдэни Жалцанов не раскрыл тему этого собрания и даже не появился на сцене. Вместо него на сцену вышла его помощник, театральный критик Туяна Николаева, объявив о том, что от имени худрука зачитает всем его письмо.
Текст письма заставил артистов насторожиться, а у некоторых даже началась паника. В письме худрук сообщил, что много думал и над тем, что происходит сегодня в жизни театрального искусства страны и нашего города. И то, что в нем, в искусстве, происходит, "ввергло его в пучину разочарования и отвращения".
Он сообщил труппе о том, что сегодня наблюдается кризис репертуарного театра, отсутствие достойных тем и хорошей драматургии, общее обнищание умов и душ.
«Мы, актеры и режиссеры, стали ленивыми и равнодушными к своей профессии. – с горечью сообщил худрук. - Мы работаем не ради искусства, а ради заработка. А театр, события театральной жизни вообще стали нам чужды и неинтересны. Мы даже не отметили 150-летие Станиславского! Произошло это потому, что мы разменяли те основы профессии, которые для нас сформировал реформатор театра, разменяли само его имя на закулисную поденщину, интриги, сплетни, скандалы, бытовые проблемы».
В своем письме Эрдэни Жалцанов напомнил артистам слова великого реформатора о том, «как много на свете театров, извращающих свою высокую миссию и увеселительных учреждений, прикрывающихся высоким именем театра».
И в завершении своего письма, худрук разочарованно добавил: «Я не могу не констатировать, это мы сделали так, что наше великое когда-то искусство, искусство театра утратило смысл! Я не хочу и дальше наблюдать как на моих глазах театр окончательно превратится в контору. Театр умирает, и я не хочу быть среди тех, кто его окончательно прикончит!»
В зале воцарилась тишина, артисты были шокированы подобным заявлением… И вдруг, после этого неожиданного, но задевающего за живое письма, из-за закрытого занавеса послышался знакомый голос: "Не верю!"
Открылся занавес и артисты увидели Эрдэни Жалцанова в образе Константина Сергеевича Станиславского, который сказал:
"НЕ ВЕРЮ!!! Не верю! Театр вечен. Он был, есть и будет. Вся моя жизнь в искусстве - а мне уже 150 лет, - позволяет утверждать это!
Я верю в созидательную силу театра, в его жизнеспособность, и в его особую востребованность, это потому, что «Одно из главных человеческих чувств, отличающее его от зверя и приближающее его к небу – ЭСТЕТИЧЕСКОЕ чувство. Это та частичка бога, которая вложена в человека». А человек это ведь « …огромно!... Это — великолепно! Это звучит... гордо!» И театр вечен потому что каждый раз когда открывается занавес мы с вами ведем разговор и том, что человек «… выше! выше сытости!»
«Придет время, все узнают, зачем все это, для чего эти страдания, никаких не будет тайн, а пока надо жить... надо работать, только работать!» - Ой, это же не мой текст!
Но работать действительно надо! Нельзя поддаваться рутине, скуке, разочарованию, равнодушию - от них смерть искусству!"
На этих словах новоявленный Станиславский порвал письмо худрука, и, сорвав овации артистов, открыл бутылку шампанского и произнес тост:
"Друзья, коллеги! Я хочу поздравить вас со своим нешуточным юбилеем! «Любите искусство в себе, а не себя в искусстве». Наше искусство, наш театр стоит этого!"
