Среди немногочисленных гостей, таково было пожелание самого писателя, оказались поэты Сергей Тумуров, Юрий Извеков, Николай Рогалев; профессор БГУ, доктор филологических наук Светлана Имихелова; художник Баир Тайсаев; председатель Общественной палаты Бурятии Владимир Прокопьев; президент театра «Ульгэр» Надежда Шагдырова. Можно сказать, что в первую очередь на встрече с писателем была представлена творческая интеллигенция. И это неслучайно.
При всём многообразии и богатстве бурятской литературы, Владимир Гомбожапович Митыпов всегда будет занимать особое место в плеяде поэтов и писателей Бурятии. И не только потому, что он, по сути, является родоначальником бурятской прозы на русском языке, и не потому что он первый бурятский фантаст, и даже не потому, что его книги переведены на разные языки народов мира, но в первую очередь потому, что во все времена Владимир Гомбожапович Митыпов не боялся говорить то, что шло в разрез с общепринятыми теориями, убеждениями и восторгами.
В его романе «Инспектор Золотой тайги», опубликованном первоначально в журнале «Байкал» в 1977 году, а затем в 1980 году, вышедшем отдельной книгой, мы практически впервые встречаем иные образы «красных» и «белых», совсем непохожие на те, что были нам знакомы по учебникам истории и произведениям советской литературы. В 1994 году именно он - Владимир Митыпов не побоялся быть подвергнутым остракизму и довольно резко высказаться в присутствии А.И. Солженицына в его адрес, пожелав последнему «вернуться в ту благословенную Америку». Те, кто был на той встрече с Солженицыным, наверное, помнят, как было встречено выступление Владимира Митыпова аудиторией. Его практически освистали, но Владимир Гомбожапович остался непоколебим и сегодня продолжает заявлять, что своего отношения к Солженицыну не изменил.
Вот и на этот раз Владимир Гомпожапович Митыпов не изменил себе. И прежде всего, чтобы не устраивать больших торжеств, тихо и скромно отметил свой юбилей 28 ноября 2014 года в Центральной городской библиотеке имени Калашникова, воспользовавшись тем, что дата его рождения в разных источниках указывается двояко: в одних − 1939, в других −1940 год. Сотрудникам Национальной библиотеки стоило немалого труда уговорить Владимира Гомбожаповича отметить юбилей ещё раз, ориентируясь на официальную дату рождения писателя – 2 июня 1940 года. Под напором аргументов, писатель согласие дал, но высказал одно пожелание: «Я не хочу, чтобы в этот день говорили обо мне, давайте поговорим о Достоевском». И он говорил о Достоевском два часа без перерыва, а аудитория слушала его затаив дыхание и с особенным интересом. Ведь рассказывать неинтересно Владимир Гомбожапович не умеет.
Много внимания писатель уделил «Речи Фёдора Михайловича Достоевского, произнесённой в дни празднования открытия памятника А.С. Пушкину» и его роману «Братья Карамазовы», по-своему комментируя эти два текста и аргументируя свои открытия. Одним из таких неожиданных открытий для присутствовавших стало то, что по убеждению писателя Митыпова писатель Достоевский в своём романе изобразил совсем не Старую Руссу, как это принято считать большинством литературоведов.
«Вы все или многие читали «Братьев Карамазовых». Как называется городишко, в котором происходит всё это действие? Правильно, Скотопригоньевск. Зачем Достоевскому нужно было изобретать это название Ското-П р и г о н ь е в с к, которое можно и через дефис писать? Ведь не стал Пушкин придумывать, мудрствовать, а написал в рассказе «Выстрел»: «Мы стояли в местечке***…» или тот же Гоголь начал «Мёртвые души» с общепринято для того времени: «В ворота гостиницы NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка». Так нет, Достоевскому надо было изобрести, он придумывал это название, перебирал варианты. И он же запрятал название этого города, впервые оно появляется в середине романа, и то мельком, один раз, мимоходом: «Теперешнее же известие в газете «Слухи» озаглавлено было: «Из Скотопригоньевска (увы, так называется наш городок, я долго скрывал его имя), к процессу Карамазова». Почему он так тщательно прятал это название, что в нём такого крамольного, требующее тайны сокрытия? А боялся. Чего боялся? Что расшифруют. Необходимость сокрытия была. Скотопригоньевск – это Санкт-Петербург. Напишите Скотопригоньевск через дефис и посчитайте, сколько букв совпадает в обоих названиях. Неслучайно Лермонтов – молодой гусар, лихой парень въезжая как-то среди ночи в Санкт-Петербург, на заставе у шлагбаума, где требовали расписки от въезжающих, написал «российский дворянин Скот Чурбанов». Это название Скот…Санкт…Санкт-Петербург оно время от времени у людей как-то невольно возникало…», - озадачил своим открытием присутствовавших на встрече Владимир Митыпов. А затем подробно и аргументировано объяснил, что не только Скотопригоньевск – Санкт-Петербург, но и что сами Карамазовы – это российские цари/императоры Романовы.
Соглашаться или не соглашаться с писателем, каждый решит сам, когда прочитает его эссе по творчеству Достоевского полностью. Остаётся только терпеливо ждать этой новой публикации писателя.
