Музыканты из детского ансамбля «Мэнд Амар» (Улан-Удэ) гордятся уникальными чанзами. На корпусе этого бурятского народного инструмента обязательно натянута шкура кобры – именно она даёт характерное звучание чанзы. Юные артисты также играют на лимбэ (тип флейты), ятагах и других инструментах.
– На ятаге натянута 21 струна, а по звучанию он напоминает арфу, – объяснила руководитель коллектива Саяна Худакова. – Ятаг-то мы привезли, а вот еще четыре инструмента не взяли – уж слишком они большие. Дети на них тоже играют. Всё, видимо, в крови заложено: ребята с удовольствием изучают народную музыку, схватывая на лету. Коллективу еще не было и года, когда мы побывали на гастролях в Германии и Австрии.
Народные мелодии в исполнении ансамбля «Мэнд Амар» звучат медитативно: тягучие и нежные напевы будто обволакивают слушателя и уносят на родину бурятов – к предгорьям Саян…
– Мои родители еще застали то время, когда буряты жили в юртах, – рассказала Саяна Худакова. – Женщина тогда считалась хранительницей домашнего очага, а вот мужчина обязательно должен был не только родить сына, но и научить его охотиться, добывать всё необходимое. Сейчас, конечно, многое изменилось, мы живем в квартирах… Хотя у нас в городе до сих пор есть юрты. А вот Омск меня, признаюсь, поразил. Я не ожидала, что здесь действительно живёт так много разных национальностей! И люди добрые, дружные. Об этом, кстати, мне еще родители говорили – они здесь прожили долго и рассказывали, что люди в Омске хорошие. Я думаю, что мы обязательно вернемся через четыре года и поздравим омичей с 300-летием города!
Бурятию на сцене представили еще одни гости – фольклорный ансамбль «Аянга» («Мелодия») из Иркутска. Участники коллектива в большинстве своем люди среднего и пожилого возраста, душой болеющие за культуру и язык своего народа. Они ездят в экспедиции по районам, записывают и восстанавливают обряды, народные песни и ёхоры – хороводные танцы, которых в копилке ансамбля уже более пятнадцати.
– Раньше ведь не было никаких развлечений, да и молодежи надо было где-то встретиться, отыскать себе жениха и невесту. Вот они каждый вечер и выходили, пели и танцевали ёхоры, – комментирует руководитель «Аянги» Наталья Ильина (третья слева). – У настоящих бурят всегда было два самых главных богатства – дети и скот. Сейчас многое утрачивается, а раньше человек считался тем богаче, чем больше детей у него было: за дочерей можно калым получить, а сын – это опора и подмога, он и невестку в свой дом приводил. Жили все одним двором, в котором стояли деревянные юрты – сколько сыновей, столько и домов. И патриархат был: женщины мужчинам никогда не перечили.
«Аянга» привезла в Омск морин-хуур – инструмент квадратной формы, струны у него из конского волоса, конская же голова обязательно на грифе. Да и «морин» переводится с бурятского как «конь». Говорят, что это самый первый бурятский инструмент, ведь и лошадь – первое и главное животное бурят, подмога в хозяйстве и верный друг. Морин-хууры делают в основном в Монголии, но и в Улан-Удэ можно найти несколько мастеров, умеющих заплетать конский волос в струны и изгибать гриф лошадиной головой.
– На бурятской свадьбе сваты, отцы жениха и невесты, обязательно обмениваются кушаками: поясами из шёлка длиной три-четыре метра. И трубками, которые буряты носят на поясе. А матери обмениваются платками. Всё это происходит только после того, как нареченные становятся мужем и женой, – описывает Наталья Ильина то, что «Аянга» не успела показать омичам. Зато сибиряки увидели традиционные ёрохи и услышали народные песни, названия которых звучат настолько экзотично, что не каждый русский произнесёт. Артисты в ярких нарядах пели без микрофонов, да еще и во время танцев.
