Эти цифры, набранные мелко белым мрамором, в верхних углах картины как створы дверей открывают нам вход в святая святых того, что произошло 95 лет назад, 17 июля, в подвале Ипатьевского дома Екатеринбурга. Тогда была убита семья последнего российского императора…
Перед нами семь белых капель – семь чистых душ, оберегаемых ангелом, поднимаются ввысь прямо в Царство небесное, к Богу. Ибо – сказал Господь – «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15,13). За весь российский народ принесли себя в жертву царь, царица и пятеро их детей, И, значит, по слову Божию, «вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам» (Ин.15,14). Но может ли быть что-нибудь желаннее того, чтобы стать другом Божиим?!
«И потому самое трагичное событие в истории государства Российского мне хотелось показать…нетрагично, – говорит Юрий Ендонович Мандаганов. – Ведь, по законам Неба, событие это исполнено высочайшего – светлого – смысла».
И цветопись камня раскрывает это. Она сдержанно-радостных, нежных оттенков розового, зеленоватого, дымчато-серого… И даже чернота камня долерита как символ Ипатьевского подвала, с его тёмно-кровянистыми стенами и ступенями вниз, не разрушает торжества Света. Потому что место, ставшее для Царской семьи Голгофой, на картине Юрия Мандаганова принимает очертания церкви, в центре которой Чаша причащения, наполненная Телом и Кровью Христа, — великая святыня для православного человека
«Евхаристическая Чаша есть прежде всего чаша страданий, и о страданиях любви говорит она, — писал новомученик 20 века епископ Василий Кинешемский. — Она и нам напоминает о том, что жизнь должна быть подвигом любви».
«Во флорентийской мозаике всё должно быть лаконично и с большим смыслом. Это первоначало моего творчества», — и свой принцип художник подтверждает в новой картине с необычайной силой. Вот белая ленточка – она то исчезает, то появляется, обвязывая ангела в небе и некий скромный, почти незаметный силуэт на земле.
«Что это?» — спрашиваю Юрия Ендоновича.
«Кто это, — поправляет он меня. – На первый взгляд, просто композиционное пятно. Для меня же – буддийский монах в медитации. Скажу больше — Хамбо лама Даши-Доржо Этигэлов. Работая над картиной, я размышлял о его связи, нам, мирским людям, непостижимой, с царской семьёй.
В 1913 году, когда праздновали трёхсотлетие Дома Романовых, Хамбо лама Этигэлов ездил с делегацией в Петербург и каждому из семерых членов царской семьи преподнёс именной подарок. Как глава Буддийской сангхи Российской империи он давал Клятву верности Николаю Второму, и, когда тот в 1917 году отрёкся от престола, Хамбо лама Этигэлов сложил свои полномочия и стал простым монахом».
… Эту картину хочется не смотреть – рассматривать. Созерцать, проникая мыслью внутрь камня. И тогда, возможно, откроется сокровенное. Вроде белого лоскутка с двумя изломанными синими полосками – его будто порывом ветра отшвырнуло на край картины. Ум ещё не понимал, что к чему, а сердце уже запечаливалось...
«Помните, на фотографиях цесаревич Алексей часто одет в матроску», — и этих слов художника было достаточно, чтобы открылась вся глубина трагедии…
Картина стоит в его мастерской. О судьбе своего творения Юрий Ендонович пока не хлопочет: время распорядится… Но очень хочется, чтобы в год 400-летия Царской династии Романовых эту картину увидело как можно больше людей: ведь и через искусство многое можно понять и прозреть.
