Олег Юмов: «Без корней мы просто исчезнем!»

Известный бурятский режис­сёр Олег Юмов и специалисты Республи­канского центра народного творчества (РЦНТ) представили этот проект с одной единственной целью, показать, что де­ревня – это детство города, те корни, без которых мы рискуем просто исчезнуть в потоке общей истории. Об этом и многом другом в материале газеты «Бурятия».

– Сейчас очень много разговоров о том, что деревня исчезает. Насколько я знаю, вы беретесь за дело тогда, когда видите что-то новое. Что нового в проекте «Хроники исчезающих деревень»?

– Это не просто разговоры. Ежегодно по всей России из села в город уезжают около 200 тысяч человек, такова статистика. Возь­мём, для примера, нашу, в своё время круп­ную и успешную деревню Цолга в Мухор­шибирском районе, где ещё в начале 90-х проживало около 1200 человек. Сегодня там прописано примерно 400 человек, только прописано! Реальных жителей куда мень­ше, раза в два. Вот такая реальность. Наш проект охватывает 11 деревень Бурятии. Это уникальные по-своему, самобытные и по­степенно исчезающие поселения.

Я сам деревенский, и тема деревни мне очень близка. Это первое. Во-вторых, ещё во времена студенчества в Москве мне до­велось посмотреть в театре-студии Петра Фоменко легендарный спектакль «Одна абсолютно счастливая деревня» по пье­се Бориса Вахтина. Спектакль произвёл на меня огромное впечатление. Позже в театре Бурятской драмы я пытался воплотить эта­кий бурятский ремейк той постановки, но по разным причинам не срослось.

– А как срослось с «Хрониками исчеза­ющих деревень»?

– С «Хрониками…» срослось благодаря моему сотрудничеству с Республиканским центром народного творчества. В РЦНТ я периодически провожу мастер-классы для тех, кто работает в народных театрах Бу­рятии. А народные театры иногда выдают такое, что их профессиональным коллегам и не снилось. Поэтому лично мне работать с народными театрами всегда очень инте­ресно.

Год назад я предложил директору РЦНТ Жаргалме Анзановне Архинчеевой провести фестиваль спектаклей народных театров, обязательно на тему из жизни родных сёл и деревень. И вот спустя год, в Год театра, руководству РЦНТ удалось выиграть феде­ральный грант на воплощение нашей идеи.

– Что представляет собой этот фести­валь?

– Идея постепенно разрослась и теперь включает в себя три этапа: показы спек­таклей народных театров, премьеру до­кументальных фильмов и фотовыставку о жизни исчезающих деревень.

– По какому принципу выбирали эти деревни?

– Изначально мы разослали по всем рай­онам Бурятии положение о проведении кон­курса и планировали выбрать девять дере­вень. Но интересных заявок было так много, что в итоге отобрали одиннадцать поселе­ний. Большинство наших деревень возник­ли как коллективные хозяйства в советское время, и теперь исчезают в силу сугубо эко­номических причин. Но фестиваль о другом. Особое внимание мы уделяли культурной и духовной составляющей, реальным живым уникальной хроники. Так и возникла идея помимо спектаклей представить докуменисториям, что можно отобразить в виде тальные фильмы и фотовыставку. ­

Вообще ответ на вопрос «почему исче­зают деревни?» очевиден. Колхозы стали нерентабельными, и в нынешних условиях человек не может или думает, что не может в полной мере воплощать в деревне свою жизнедеятельность. Сегодня жить в дерев­не может позволить себе только настоящий бизнесмен, крестьянин с мёртвой хваткой, таких ещё недавно называли «кулаками». А «кулаков» у нас в своё время извели. Посе­му, отток из деревень будет продолжаться до тех пор, пока не созреет новое поколе­ние этаких «кулаков». Но к тому времени, когда оно созреет, что останется?

– Эту мысль и попытаетесь донести до зрителя фестиваля?

– Как много у нас сегодня проектов, посвящённых деревне? Их фактически нет. Нет деревни в современной литературе, нет её и в живописи. Мы лишь констатируем иногда, что деревня умирает. А что такое деревня?

Если говорить без ложной патетики, то наш проект – это ода деревне. Лично я во­площал его не как художник или режиссёр, что берётся за дело с целью самоутвержде­ния. В процессе воплощения этого проекта я попытался чему-то научиться, что-то увидеть, почерпнуть и уложить в сознании.

Например, знали бы вы сколько диа­лектов мы открыли для себя в процессе работы над этим проектом, все они будут представлены на фестивале. Будут там уникальные диалекты бурят рода «хон­годор», исчезающие диалекты иркутских бурят, сартулов, сонголов, хори. Этакой фишкой фестиваля станет материал, рас­крывающий зрителю тонкости говора ста­рообрядцев из деревни Ягодное. Какой жи­тель Бурятии не был на озере Щучье? Но кто знает о том, что неподалёку от этого озера находится столь уникальная, само­бытная деревня старообрядцев? А ещё бу­дут интереснейшие материалы о культуре эвенков и фильм, и спектакль на эвенкий­ском языке.

Не всё из задуманного нам, к сожале­нию, удалось, но определенный документ времени мы создали, причём, создали его в той форме, что будет понятна простому зрителю. В общем, мы понимали, что по­добные материалы нужно делать так, что­бы их ценность с годами только возрастала.

– А как вы относитесь к той мысли или той позиции, согласно которой время нынешних деревень ушло? И то, что ухо­дит, просто должно уйти?

– Мы иногда дискутируем на эту тему с коллегами по цеху, дескать, зачем нужно думать о сохранении языка и своей искон­ной культуры в эпоху глобализации? Лично я не представляю свою жизнь без родно­го языка и своей исконной культуры, для меня – это тот генетический и культурный код, с которым я иду по жизни. И я не могу позволить себе откреститься от своего исторического прошлого.

Мне очень нравится выражение, кото­рое появилось по ходу реализации этого проекта «деревня – это детство города». Возьмём, к примеру, наш родной Улан-Удэ. Чего греха таить – ведь это большая дерев­ня. И вся наша Бурятия одна большая де­ревня, если посмотреть отстраненно, изда­лека. Я это не с высока говорю, наоборот, в том смысле, что нам нужно этим гордиться.

На самом деле именно в эпоху глоба­лизации особенно важно оставаться самим собой. Если когда-нибудь на планете Зем­ля и произойдёт полное слияние всех на­ций – это, наверняка, случится по принци­пу «выжили сильнейшие». Следовательно, отказываясь от своих корней, мы обрекаем себя на добровольное исчезновение.

– На фестивале будут представлены одиннадцать документальных фильмов. Каждый из них так или иначе снят с ва­шим участием. Много ли общего между телевизионной документалистикой и те­атральной режиссурой?

– Любая творческая вещь, будь то доку­ментальное кино или анимация, спектакль, художественный роман или картина – это все история, драматургия. Просто средства выражения разные. Кто-то это делает через камеру и монтаж, кто-то через театраль­ную коробку, а кто-то пером или кистью.

В формате документальных фильмов мы постарались выразить драматургию простых людей, что живут в деревнях и являются носителями тех уникальных тра­диций, что постепенно исчезают. Это харак­теры, судьбы, судьбы конкретных людей и конкретных деревень. Всё очень важно подать правильно, без вольной трактовки, что искажает суть. Это огромная ответ­ственность и огромный труд. Мы не само­утверждаемся этим проектом, мы создаём документ времени, а может даже и памят­ник.

– Чем планируете заняться после это­го проекта?

– Пока не думал об этом. Я везучий че­ловек в том смысле, что могу позволить себе заниматься своим делом без тычков в спину. Бывают взлёты, падения, кризисы случаются, как без них, но всё это мой вы­бор и мой бесценный опыт. Я не представ­ляю себя офисным работником, например…

– Или политтехнологом…

– Мне удаётся избегать насилия над собой во всем, что я делаю. И если честно, меня раздражает этакое клеймо «творче­ского человека», мол, вот вы такие, в об­лаках витаете, вдохновения ищете и так далее. Любая творческая профессия – это очень конкретная работа. Есть конкретный образ, который ты видишь, чувствуешь, и этот образ тебе нужно передать через своё мастерство. Возьмём тот же спектакль: ты здесь и организатор, и менеджер, коорди­натор такого масштабного процесса, что нужно представить, охватить, прожить. И так по жизни, я делаю то, что в силах охва­тить и прожить.